Александр Чекалов * * * Всё постигли исконИ вы: синеватость, синева… Что избрать: подшивку "Нивы" или лезвие "Нева"? Ждать — раз дел упряжка скользких не идёт на лад никак — где, в подъездах ли московских, питерских парадняках? Землю жрать ли (жест не лучший!) — белорусский ли хамон? Всё равно синильной лужей под далёкое "камон" дождь отмыл от снега поле ("чисто девушку раздел"), и — распахнуто всё, что ли… как расшаренный раздел. * * * То чуть легче тебе — то опять на душе тяжко так, будто век уже прожит… Кто попробовал счастья хоть раз, тот уже без него в этой жизни не может. То по клетке снуёшь, то глядишь за окно, соловей, отупевший без басен… "Счастье? В жизни не выпадет больше оно…" А на меньшее ты не согласен. Земные звёзды Снова ночь опустилась, и ноги в тепле, и закрыты все двери… Зажигаются звёзды на грешной земле: "воздаётся по вере". …Наугад по заснеженной шёл целине, маяков не имея, но — мечтая о свете в далёком окне, и… теперь не во тьме я. Я — добрёл… и в тепле своё место обрёл, лучше всякого рая. Я уже не такой, как когда-то, орёл, чтоб ползти, умирая. …Постепенно всё бремя сюда перевёз? Долг… И дом… И не рушь! — и… позабудь маячки зря старавшихся звёзд, видных только снаружи. * * * Человек едет ночью поездом, глядя в темень, себя ест поедом, мол, неправильно жизнь свою обустроил… "Вон, окна дразнятся… Что внутри там? Какая разница — раз я в тамбуре тут стою, а в купе — лишь билет на столике… Жить бы в том хоть уютном домике!" Ну, а в домике — на печи кто-то тоже мечтает… ЧТО-ТО там заклиная бессонным шёпотом: "Ты умчи меня прочь, умчи…" Близнецы А морская-то птица похожа на хвост кита — когда кит на прощание машет им… Нет, не та неприметная птаха, малец, что в чащобе рос, а — простор обнимающий крыльями альбатрос. …Кит его навестить выплывает — за месяц раз, — весь покрытый ракушками, чудище без прикрас… Лишь на миг друг на друга посмотрят — раз зА сто лет! — и… глядишь, альбатрос уже крыльями машет вслед. Ничего между ними нет общего, вообще! …Кит — он сонная туча, гора в водяном плаще; альбатрос же — как ветер, он легче, живей… правей! — если право измерить дано, как разлёт бровей… …Взмах крыла — и хвоста… и: "Ты только вернись: я жду ж"… Неприкаянных и — покаянию чуждых душ мимолётное сходство двух дуг выдаёт родство! "…Да, но что у них, собственно, общего?" Ничего. * * * Бывает, очнусь ото сна — ну и ну вновь Утру весь отданный, как дитя, могу понимать я и шёпот дождя, и спрятанную внутрь него тишину: она — тьмы и света любимая дочь, и… хоть ты всей силой ума владей — чем более внятен тебе тот дождь, тем менее — гвалт остальных людей. Вот, думаешь, выйду немой рекой из русла привычного — к их костру да всей гоп-компании нос утрУ! Но вдруг шёпот спрашивает: "А на кой?" и вновь ты дитя никаких идей внимательно смотришь на свет, на тьму ещё месяцок… ну, пяток недель и я окончательно всё пойму. Родом из моря "Откуда умение плавать, эй?" — со дна ручки кверху мы немо тянем, но знать ты не хочешь чужих детей, космический холод! — и сам, как дитя, нем, лишь чувствует каждый: не то, не то, глуха темнота и плотна, как ряса, как, чёрт возьми, дедушкино пальто… как мессадж: "О, не доставай! Потеряйся!" — ну правильно, мы же ведь, я и ты, лишь гости под небом. Я крот? Ты — мышь ли? О нет! Как дельфины мы, как киты однажды из моря на сушу вышли — и в море вернёмся… О да, светла, но призрачна облачная терраса, и солнце нас точно спалит дотла, лаская призывами "не теряться". Уж лучше обратно… Хоть человек где лучше не ищет… но — как во сне, мы чего-то всё ждём и глядим наверх, как донные камни, как рыбы, немы, а внутренний голос: "Туда! Вон там!" — указывает ложный путь… по сути — не Немо, но всё-таки капитан судьбы… и поэтому неподсуден. И мы… пассажиры? пажи? сомы?.. Закат величаво в своей… порфире ль? — "Титаником" тонет… Пути — темны. В разгаре ОБРАТНЫЙ исход амфибий. Лес рубят — и щепки летят косяком рыбёшек… Куда уж им, промысловым! …По ком звонят китежцы? Ни по ком. Встречают вернувшихся: "Повезло вам". В Ростове Белокаменно кремль ослепительный отражает топку солнца — которое жаром и светом жалит! — но… ребёнок в автобусе снова уткнулся в виджет. Ни Земли под собою ни чует, ни — что ей движет. Был и я таким лет этак тридцать назад, ты понял? Кроме шуток. …В Союзе — игрушку "Весёлый повар", помню, выпустили (столь же глупую, сколь кривую), так, бывало, займу у кого-нибудь и — кайфую… Ну, конечно, сейчас выбор разных чудес богаче, — чисто рай (и к тому же у каждой семьи — по даче)… Правда, книг теперь меньше читают (культура тает), но зато — наслаждаемся: кто чем предпочитает, например, видом тех, будто сахарных, стен и башен, а ребёнок… Ребёнку и времени ход не страшен. …Всё бесстрастно. И чувство безмолвно внутри, и долг нем — а ребёнок… он СЧАСТЛИВ! Не спорю я, все подохнем, но весёлый тот повар (пускай не о нём тут речь, но тем не менее) хавкой жонглировать будет вечно. …"Тот же, что и когда-то"? Но ЧУДА ведь не ищу я! — лишь бы кремль… и автобус… И — ЖДАТЬ так. Себя не чуя. Голос разума Живём… интеллигентно, блин… Любой двуногий гриб отлично слышит этот ин- тележный как бы скрип — и в городах, и на селе, как ветер в уши вхож: "Подумай о своей семье, коль о себе не хошь. Уже почти совсем немой? Почти совсем уже? И правильно… Вернись домой… Подумай о душе… В метро тревожно… и в магаз отлучка — прямо квест! (И деньги нам должны за газ и норд, и зюйд, и вест…) И… такова, видать, судьба, что всяк ("мы все свои") готов… НА ВСЁ. Не для себя, но "для своей семьи". Пока жить можно? Ну, и… вот. И — радуйтесь!" …пока и вас однажды не сорвёт ручища грибника. Житейское Море, зыбкая пустыня! Ты почто меня зовёшь? Манишь чувствами простыми и — назад: туда, в моё ж представление рябое о прибое… Мир усох — и в зубах того прибоя превращается в песок. Чем помочь? А помолчим-ка — и само всё канет, ну! …Я песчинка, ты песчинка… Унесёт — пойдём ко дну, нет — останемся лежать тут, в совокупности — узор, не печалясь: ни о жатвах, ни о севах новых зол. Не намерены скандалить. Не охочи до забав. Лишь похрустывая (да ведь?) у прибоя на зубах. Кто, когда и кем был предан — игнорировать вольны. Точка к точке — влажным следом убегающей волны. Душевное здоровье Жить от завтрака до ужина, дни штампуя, как лубки… ? Я не знаю, что вам нужно, потому что вы… легки! Утром встали — всё готовенько, можно… быть. (Пока не злит то, что рвётся там, где тонко, и — болит потом, болит…) У меня же всё иначе: я же ЗНАЮ, что потом! (Нет, дослушайте, раз начали!) …Ты следующий том хвать (узнать желая, КТО мы), и, глядишь, Ответ возник: наши чувства — лишь симптомы. (Даже лучшие из них.) Можно жить (и, может, даже вновь раскрашивать лубок), но… зачем?! Отмазка та же: я не знаю. Я не бог. …Всё — симптомы: злоба, жалость, жажда знаний, торжество… и, выходит, не решалось нами сроду ничего! Всё — врождённые пороки: не развития, так — ах! — чисто спячки на пороге (снов о пляже и станках)… Где лекарство? Я — лекарство? Он? Она?.. А может, ты? Брось гадать: пора пускаться в авантюру Красоты, что раскидана повсюду — в ожидании, когда ж ты закончишь бить посуду и себя утешить дашь! …Да, банально, — и язвим, как заведённые… но пусть уж лучше капли на травинках, чем излеченности грусть. Взгляд из будущего Представьте себе Москву: песочницы, дети-рёвы… "В котором тут я живу?" — снесли уже… Небоскрёбы термитниками торчат, — зеркальны, безлики, голы: достойны твоих внучат… А над горизонтом горы. Такое же всё: колец центрально-садово-бульварных идиллия… Не жилец, я всё же не раз бывал на хорошеющих с каждым днём площадях: там ряды торговы, и… для ясности мы замнём… (А над горизонтом — горы.) …Такие же люди… Горд обязан быть теми людьми ты! — поскольку весь этот город слепили они, термиты. А горы… Уж так без них народ тосковал за МКАДом… И — всё себе объяснив, без двери и без замка дом оставив наш общий — упс! — творения шаловливых ручонок (и стиль, и вкус), надсадно дыша, на глыбах монтируем… Не спешим: вершины, они на гОре… Но… взглянешь на всё с вершин, и — тошно служить агоре. Памятка Общаться нужно со своими. Иначе — всё, прощай покой… Терпеть не следует — во имя… да сам не знаешь ты, на кой — ментально чуждого под боком! Уж лучше боль, тоска… беда (да-да! ведь ходим-то под богом), но… мезальянсы? Никогда! Чем выносить мозги друг другу — сидите каждый у окна (у своего!) и грейте руку о кружку тёплого вина (в лечебных целях!)… Вьюга — сфера, вы ей отрезаны, увы, от остальных… но греет вера в туфту, что правы — только вы. Слоёный торт "Madame et monsieur, s'il vous plaît…" — самолёт взлетает, и — вынужденное бездействие… Пальцы мнут салфетку, а в иллюминаторе мирно тает обычная Франция… Десять пустых минут на лишние мысли… То кверху идёшь, то в яме… от полюса к полюсу: этот был — и вдруг тот… Вся жизнь, убедитесь, и вправду она слоями… как торт. (Едва приземлишься — придётся им заниматься!) На два с половиной стакана муки сто грамм — не сливочного, так и спреда… Но лучше масло (и вера, что всем воздаётся по их делам)… естественно, мёд! — но и сахар… и взбиты яйца, но прежде щепоточку соды добавим в смесь, и пусть остывает… и — будете вы смеяться, но что-то кураж неожиданно вышел весь! Так хочется спать… а ещё та мукА в проекте… бумагу найти — чтобы противень не пристал… "Про что я забыла? Скорее меня проверьте!" …Сознание — чистое-чистое, как кристалл, — вот только что было, и вдруг… облака как вата… Выкладывать тесто… потом обрезать коржи… Что, с яйцами поторопились мы? Тепловато? …Скажи, ведь будет и вкусным в итоге, и нежным-нежным? — фактически главный на все времена герой застолья безбрежного… Будто бы шепчет "ешь" нам! А может быть, раз уж кураж есть, испечь второй?! …Ни звёздочки, ни маячка. Ни небес, ни тверди. С трудом разбираешь на спинке слепой петит какой-то ненужной инструкции: "Просто верьте: ещё впереди всё… пока самолёт летит". * * * Тик секунд и глух, и звонок. Шибок шелест шестерёнок. Мчат по тракту злые кони, жернова рождают хруст… Боже боже боже боже каждый день одно и то же! (И по-прежнему Гаскони неизвестно слово Пруст). Тик, и так, и хруст, и шелест… Среди вас я как пришелец: никогда не знаю, КАК мне что сказать, когда и где… Но — прижмите к сердцу руку, — все часы идут по кругу! (И ворочаются камни в мутной мельничной воде.) Птицы А мне не мешают экспансия и возня их. …Ваще говоря, мы ведь гости, все люди, — вскользь когда-то давно обездолившие хозяев… и это мешает сердиться на чью-то кость, упавшую сверху… Ведь небо — ну так огромно! Какая же разница, что — после всех атак мне верхней соседкой является та ворона, что всё же, змея, оккупировала чердак. Не выше я этого, верно… но точно глубже: когда я с балкона смотрю, то мои глаза — уж так далеки от меня, отражаясь в луже, что сам-то не ведаю, что в них. …А егоза трясёт, типа, гузкой: как будто та стулом стёрта и нужно размять, типа, мышцы… и верещит, мол, как ты живёшь-то? И зяблики бьются в стёкла — которые есть мой последний реальный щит. Всё вздор, что имеем — и не бережём, имея. Встаём ото сна, наколенники все в земле… Девчонка-соседка смеясь запускает змЕя, а трУсы — готовятся прямо с весны к зиме. …Хорьки, горностаи, куницы… и как без ласки! — мы все одиноки, по-своему… Потому и носа не кажем наружу теперь без маски. (А небо огромно, я точно в нём потону!) …Всё маски и маски: искусны, просты, топорны… (И пьянство — единственный путь обнажить лицо.) И голуби гадят… И — веруем до сих пор мы… И — пусть и со скрипом, а вертится Колесо. …Ну да, лично вам — и косого луча заката достаточно более чем — на ушат росы… Но, девочка, что ж ты так пялишься в облака-то?! раз сушатся прямо напротив мои трусы "А мне не мешают"… поверьте, звучит знакомо любимая формула тех, у кого нет сил и дальше рассчитывать на торжество закона (прости дурака-воробья, что ваще спросил) …так жизнь и устроена: пусто — и снова густо лишь надо чуток подождать но — какой-то SOS выглядываю — снова давешняя трясогузка! и — целый пожар отразившихся в окнах солнц Мушкетёры Всё это мило, конечно: интриги, схватки… да и обманутый галантерейщик, лох, тоже забавен, страдающий на кроватке за занавеской… Короче, сюжет неплох: подлые шлюхи — на фоне тиар, корон да хищной охраны… Но мучает много лет этот неловкий момент, когда хочет рондо другу-жлобу прочитать Арамис-поэт. К чёрту нытьё: молодому джедаю проще бычить на всех (не, а вдруг подвернётся ситх?!) и на коняшке носиться славянской рощей (за неимением аутентичных, sic). Нам, кабанам, западло, мол, подолгу в ножнах мариновать шампуры: мы герои книг! Верно… Но хоть иногда-то послушать можно, как тебе кореш читает?.. Ответь, мясник! Ладно, подставил товарищей по конторе ради сомнительной цели чужой жене мужа помочь обмануть… ну, того, который работодатель, по сути (не стыдно, не); пусть и дурак, и наглец ты, типично это, пусть человек тебе тьфу (заколол — и хлоп), но… уж хоть разик послушать кента-поэта можно бы, а? …Тебе некогда. Ибо жлоб. Собственно, все вы не сахар… но ты — особый. …Вакуум внутренний от багажа спасён нравственного просто чудом! В итоге жлоб, и… если в одном чём-то, стало быть, и во всём. …Рыцари, фиг ли… Капризная, пискнет Лея — и с облегчением можно махать клинком! Но в Арамисе — Поэт умирает блея. Драма! (Оформи, и можно нести в Ленком. ;)) Простое правило В последние два-три года… ах нет, лет восемь, во! — так мало, блин, дохода, не купишь ничего! И зная это — в дОлг мне пытается дать бандит, но верен я древней догме: лишь овцы живут в кредит. …Едва в магазин войду я — рассрочка бьёт в глаза: ей манит обалдуя отшопленная коза… плюс тёлки звонят (а вАм как?) и, ласково — аж смердит, разводят на ссуды в банках… но я — не живу в кредит. В кредит — живёт лишь особь, что прячется за друзей и знает: не будет вопросов — хоть полностью оборзей. А я, сошедши с круга, не рвусь башлять за дам. И… если беру, у друга — он знает: не отдам. Нет, доли не надо лучшей. И хватит уже! …Вот чёрт… Ну что ты звонишь-то, слушай? Какой тебе в том расчёт?! …Не надо мне в дальние дали, не надо "кормить семью"… Но — если вы что-то дали, назад — не отдаю. Лет восемь… или десять. …Набрать ли той козе? Нет, тщательно всё взвесить… Нет, я НЕ ЖИВУ [как все]. Зато… когда вдруг киска мне строчит, урча, минет, то знаю: чувство — искренне! Поскольку РАСЧЁТА — НЕТ. Поэзия упадка Латексный век. Поэтический фестиваль. Девушка сходит со сцены — ярка, потнА. Личико в пятнах, улыбка… в душе февраль: не достучалась до членов жюри она. …Маечка обрисовала богатство форм — тема раскрыта, но… Пить бы им простамол! (Плюс — сообщение падает на смартфон: что, мол? надеемся, первое место, мол?) Рушится самооценка, как небоскрёб! Значит, и не удивительно вообще, что по примеру детсадовских рёв-коров плачет на первом попавшемся ей плече; плечевладелец — так тот и мечтать не мог: чтобы такая богиня — да с ним была! Вот он и мацает нервно (аж тоже взмок) — пользуясь случаем, шансом и бла-бла-бла. …Сальные волосы, юношеские прыщи… Шею публично слюнявит ей, хвост трубой… Слышь, молодой, ты другую себе ищи; эта, считай, и сейчас уже не с тобой: чуть успокоится — взглядом шутя пронзит, высвободится, и… всё. Понеслась, считай, звёздочка как бы по кочкам… Судьба — транзит: мимо задрота — к Мужчине… чья воля — сталь! кто обеспечит возможность ("Язвя? Терпи: тёмные стороны, знаешь ли, есть во всём!") освобождённой от быта — писать стихи! — чем, по идее, и будет талант… спасён: мало способствует жажде творить нужда вечно себе зарабатывать на прокорм… А супермен — сколько надо заплатит, да? …Сразу и первое место ей (плюс попкорн). Ибо — хотя и не стоят её слезЫ члены жюри — всё же деньги нужны и им: хоть на поддержку предстательной железы, хоть на бухло (все мы выгадать норовим!)… Ибо ни девушке жизни нет, ни всем нам, потным, — без этого опиума-сырца общей религии: верности детским снам! …Ботоксный век. Силиконовые сердца… Наваждение Однажды ты… ОЧНЁШЬСЯ словно. …Зал полон. Лоск и нищету ещё равняют вихри слов, но… уже переступил черту. И те, что раньше обнимали и приглашали, и клялись, — сегодня — разве что в кошмаре готовы видеть… Ладно, брысь! …Скажи мне, вещая Сибилла, мусолящая микрофон, зачем у нас с тобой всё было, а рядом — некоторым — вон, не привелось и до сих пор-то распробовать почти святой вид извращения — и спорта: всем наслаждаться — за чертой! Вокалов профессиональных полна коробочка… избы- читальни, курсов ли сценарных… мечт измышлений — но и сбыч… Акустика чудесна в зале: всё-всё, что, локти искусав, вы в кулуарах ни сказали б, секрет… но все — уже в курсАх. Что и вокзал теперь не место для сна… и поезд наш — туту-уу. И — лишь могила им невеста! — переступившим ту черту. Давай же… выйди к микрофону, скажи в него любую гнусь, и я — приму любую форму во сне кошмарном… и проснусь, очнусь! — а всё без изменений (всё то же место, тот же век… всё тот же — тот же! — чудный гений полуопущенности век), и вдруг пойму… О свет, ты тухнешь: на сцене, в зале… Сон, покой… А эта ЯВЬ возможна ТУТ лишь!! Но ТАМ — не будет и такой. Деменция Жить — как живётся. Вставать по утрам. С сумкой колёсной гулять по дворам. …Думали, рано? Пора вот и вам в детство впадать, как река в океан. Рыться в контейнерах (зря, хоть убей, лишь понапрасну пугать голубей). В небо глядеть: не маячит ли Свет… Нет. "Нет?! Ну тогда — взбаламутить его, СУЩЕЕ это, — вернее всего! Чтобы — у мстительнейшей из пучин быть вечно в памяти!" Выпьем?.. Чин-чин. Ум — лишь теряешь, дожив до седин: нас легион, океан же — един… Ты его — еле смешишь, а не злишь, лишь. Без имён …а под окнами было футбольное поле, не рассчитанное на детишек, но мы — часто дО ночи там ошивались! до тьмы! …То ли взрослых желающих не было, что ли? — кроме парочки… Вот, по воротам мы бьём, подгребают: "А ну, пасанИ, голубок", — и… они были для нас — без булды, полубоги в неказистом величии Жеста своём. Всё на публику, факт! — это ясно и детям, но… ведь искренне же наслаждение тем, что — вот дядьки, которым достаточно тем и без нас, и не ищут, куда себя деть им, но, однако, снисходят: "Давайте, народ…", — разбивают на горе-команды, и тоже — как заправские мы — наши пасы итожа, хищно целятся в голую раму ворот… Это годы спустя понимаешь: наколки, как и майки, и треники, — признак того, что, когда не с детьми ты — вернее всего, либо пьёшь, либо спишь на обшарпанной койке. Лишь на горе-романтика действует шарм уголовных манер, кадровик — не оценит… На душе тяжело, ни кровинки в лице нет (ибо не на что)… что ж говорить по душам! — лучше мячик гонять, помыкать мелюзгой и — оттаивать от восхищённого взгляда карапуза, который по стилю наряда не способен понять: "полубог"-то — изгой. Лучше бить, без разбору! — до той темноты, где не видно, попал ли, дурак, по воротам, мазанул ли… Скрывается за поворотом та судьба, что любому подходит! — но ты это ты… И поэтому — просто ДРУЖИ с ней: по-мальчишески… "Вейся в ночи, ворожи, по-любому — любые приму виражи: не от самой хорошей, но всё-таки — жизни!" …Дядя Коля, не так ли?.. и дядя Семён… или нет… Позабылось. Назвать бы и рад, но… "Просто помни то поле под окнами, ладно? И не надо имён." Обращение к женщинам Зачем вы гладите бельё? Его же ведь НИКТО НЕ ВИДИТ! (А скоро вечер… Дочка выйдет гулять — вовсю беря своё… но вы не сможете.) …К чему такие жертвы? Ни к чему же: жрать лёжа снова будет муж и — ронять на ситец ветчину. …Одежду — понял бы ещё, все эти юбки, кардиганы, а так… Заклятого врага мы едва ли так же горячо, как эту глажку, презираем, и что же! С раннего утра вы с утюгом: пора, пора… и — жжёте с раннего утра им весь этот якобы сатин и шёлк искусственный… плюс та же заботливость — о трикотаже… И так — до самых до седин. А ведь умнее во сто крат и дальновиднее бы было, найдя красивого дебила, с ним до утра творить разврат… Но нет, вы гладите бельё, и плачет небо, наблюдая, как женщина немолодая (как и девчонка, ё-моё!) несёт покорно гнёт ярма традиционного маразма. "Ну я просил же МНОГО РАЗ, ма… НЕ НАДО, ма." На затопляемой территории Приехали на теплоходе (устроилось всё само), и друг говорит: "Ну, вроде тут как бы мое позьмО." Приветливая хибара, а рядом — камыш и пирс… И после мирского бала так утренне — хоть топись! Но небо, как воды, тало, притоплено чувство всклень. И всё, что меня достало, уже и припомнить лень. Налей кофейку, Серёга. …Покойно… Однако мы ж не трупы! и ты сберёг (а от города скрыл камыш) всё лучшее, что имеется в пейзаже, который смыт ветрами… И — мелет мельница, пока тот камыш шумит. 09.08.17, возле деревни Красный Яр 1993 год Где-то под Дорохово — помогал строить дом папе невесты: в семью их, как гад, заполз, и… брёвна таская на пАру с большим трудом, ладили всё же венец за венцом… А после — сало, картошка, яичница и т. д. …Спирта "зятьку": выпить чистого — не зассыт ли? А в это время любимая чёрт-те где с местным каким-то гоняла на мотоцикле. Вот я и думаю… В будущем-то году будет уже ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА с того момента, как обронил на прощанье: "Ну, я пойду?" — и услыхал: "Ты расстроен?.. А незаметно!"… Всё это в прошлом: и сорванная резьба, и "моя рыбка" (ах, нет больше веры "рыбкам")… но — ведь построили! …Печью дымит изба, и — я горжусь. Не всей жизнью, но — тем отрывком. Афоня Как бы ни отрицали мы, ни истерили, жизнь устроена правильно… а всё равно я Афоня — мечтающий о Катерине так же яростно, как и любой сирано. …Всё по-честному, но… что шутя провели вас, никому тут не кажется? Мне одному? …Объясните, зачем она, та "справедливость", если все в неё заперты, будто в тюрьму?! Если ты не желал и не делал дурного, просто — в общие игры играть не желал! — и за это… в пространстве тумана парнОго водишь жалом (раздвоенным, чисто Жерар*): ищешь душу родную под небом ванили, посреди океана пожухлой травы… чтоб НИКТО не откликнулся: "Мне позвонили… и я снова подумала: вдруг это вы!" * Депардьё Кризис среднего возраста Возрастное уродство — не Каинова печаль… "Мы хотели бороться, теперь же хотим пить чай, никакого уже беспокойства не надо, плиз, пусть я мыслящий косно считаюсь эзополиз!" Таять в обществе дам бы?.. "Но шанса лишает штамп." …Тут бы пальцами — в дамбы! "Увольте. Нам лучше «там» б: где колодец и печка. И всё. Никаких удобств." Возрастное юродство… но вовсе не парадокс: это жизнь… и желание выжить. Любой ценой. …На лице можно выжечь… но годы стоят стеной — заслоняя от тех, кто клеймо разглядеть бы мог! А когда нет контекста… сойдёт и печной дымок. Тишина Всё стихло в деревне. Собака не гложет кость, и даже лягушки не квакают на пруду, лишь тело дрожит… Совершенно случайный гость — я "сделаю дело" и, затемно встав, уйду. …Рука кинематографически по спине скользнув, норовит уползти за твой жаркий бок, и… верно, "всё стихло": уламывать — не по мне. (И хватит саму себя спрашивать, есть ли бог!) Случайная девочка… Да, я не первый, но ты всё ещё так же по-кукольному гладка. И — хочешь "кого-то покруче" уже давно, и дрожь — это жажда… и это же — страх глотка. …Стих даже сверчок, и… зевок удержав едва — прикидываю, как нащупать во тьме штаны… Ты ждёшь — и боишься… И "нам не нужны слова". Ведь лучший ответ — равнодушие тишины. Край Смерть у любого из высших млекопитающих с судорогой обязательно сопряжена: будто по телу волна… не одна… Считаешь их, глядь, а уже абсолютная тишина: НЕТ никого… И с любовью примерно тО же вот, только без чёткой границы! …Прими фестал, очень наглядно… Болел ни за что ни про чтО живот, долго болел и… вот чудо-то! — перестал. Что ж… Обучаешься жить без мучений заново. Радоваться, получать удовольствий тьму… ржать над каким-нибудь фильмом Эльдара Рязанова… Кончилась боль. И плевать тебе, почему! Тихо, спокойно… да слишком уж как-то… мертвенно. …Глядь, подцепила какого-то вновь скота, а через годик — от бездны в каком-то метре! Но что ж… Лучше край, чем бескрайняя пустота. Виндселфинг За вычетом тех, кому в радость их пища, кров, семья, регулярный доход (оттого и часто друг дружку снимают на фоне своих ковров)… вернее, включая (обязаны все включаться! — эпоха такая)… короче, на свой балкон выходим (зачем понапрасну переться в сквер-то!) и — взгляд устремив выше крыши (таков закон), все делаем селфи, дождавшись порыва ветра. Чтоб волосы — будто плеснулись вокруг лица… Чтоб тут же все поняли: ты — не как все, ты лучше! Чтоб кошка соседская, рыжая, как лиса, хотя бы на миг перестала лакать из лужи — застыв изумлённо… Чтоб бисером дождь завис в оплавленном солнцем янтарном воздушном кубе! И — чтоб вечно медлил безжалостный Вызов из Мечты в Повседневность. (А лишь шевелились губы…) * * * Мне нужно время, чтобы всё успеть. Переосмыслить… Быть — а не казаться… Отправить письма: "Я был резок, Петь" — и: "Юля, ты прости меня, мерзавца." Собрать себя в подобие руки и — взяться наконец за ум покрепче! — ведь рано или поздно бирюки берутся все (как сильно ни калечь ты их воли, жизнь! и спины как ни гни!)… В один несчастный день себя заставить оставить себе тяготы одни: иначе — чего доброго до ста ведь не зная горя можно проискать одну дорогу! главную к тому ж! — но… "Мне время нужно, Макс." ("Пойми же, Кать!") Мне нужно… ровно столько, сколько нужно. Ни часа больше. Ни минуты сверх. Успеть — и между миром и квартирой не ставить больше метки жалких вех: устал — и прекрати. Не имитируй. Земля — она, безропотно терпя, и носит, и носить готова долго… Но мир — куда живее без тебя. Поскольку для тебя — важнее догма: бессмысленная, будто треск огня, глодающего Сущего полено! …"Уверен, будет лучше без меня… Хотя бы веселее… Правда, Лена?" И звёздной будет ночь, и пышным сад, и светлым путь… И плакать будет поздно: ведь не вернуться времени назад… Но если так — какая мне в нём польза?! 29.09.17, дер. Жабкино * * * Октябрь уже тучу на сердце свил! От ветра болит щека… Темнеют засады бесхозных вилл за чащей борщевика. Дорожка в тумане едва видна. И медленно, невесом, сгущается сумрак вокруг пятна фонарика над крыльцом… 05.10.17, дер. Жабкино Пустое место Любить кого-то, с кем расстался, глупо. Оно и не любовь, то чувство, а… как боль на месте вынутого зуба. И — брешь на месте каждого ствола, что были, были чащей… тёмной гущей… Зато простор теперь открыт! и стёрт из памяти тот путь — давно ведущий к обрыву… Ну, а дырка — зарастёт. Мартин Иден Живёшь ты на излучине реки. Перебираешь бывшие грехи, как будто сонным взглядом — сотни льдин… Живёшь один. Готовишь пищу, учишься стирать… потери — занося себе в тетрадь, так беззаботно, словно это… так, смешной пустяк. Как будто это детская игра: сегодня — как и завтра, и вчера — сплошные дочки-матери на день… Давай уж, раз уплачено, надень доспехи карнавального тряпья и новую личину: «Я не я, и ложь уж не моя»… Но мимо лёд давно плывёт, и… чем тупить — заказы лучше брать: любому есть и вправду что стирать! — но ведь у них карьера… и пиар… и звон пиал… А ты — полощешь облако в реке, румян, как будто яблоко в руке… и сам же — мимо сонного, как ёж, себя плывёшь. И ходят под коленями мостки. И ложь — на расстоянии руки! И терпок — как и завтра, и вчера — дымок костра. * * * Предпочесть и оседлость судьбе кочевой, и спокойную подлость — убийственной правде. Шевелить помидорами — и кочергой… и глядеть в угольки — видя сумму в контракте. Видя будущее… видя всю пустоту и опасность — играть безобидного сноба… Набивать себе цену, как будто тату… Ну, а что если цены изменятся снова? Если снова, запутав одной бечевой, повлечёт нас утрата по берегу Волги? …Воет ветер — аж ноет пузырь мочевой! — и не ветер то вовсе, а… мальчик на полке: снова в поезде. Снова неясно, куда… Снова бездна у трапа молчит величаво. Лишь мигает маяк… или просто звезда. Как бы вновь намекая: пора… [см. начало] Перед защитой Охота жить? Ничего, держи задание… Ведь, пока ты всё переносишь на чертежи, не тронет тебя тоска. …Охотнику надобны лук, колчан, заполненный кучей стрел, тебе же… ну, КТО-ТО. Чтоб по ночам порой за тобой смотрел… Смотрел, как и точно, и ловко, чёрт, рейсфедер эпюры ткёт — и время с часу на час течёт, как с полки на полку кот… не кот, а целая рысь! Но ты не бойся: она — твой страж. И с ней наступление темноты — лишь повод для входа в раж. …Эпоха осени: пёстрых куч да роющихся в них крыс… и пусть! Отважен ты и могуч, пока у тебя есть рысь: "Я всё на свете могу объять! Всё сущее по плечу! Лишь нужно ТЕБЕ над душой стоять, следя, как я ВСЁ черчу". …Пока есть и те, кто ревнует нас к апатии нашей — мы спокойны можем быть, даже снясь бескрайнему морю тьмы: за нами правда! и веры мощь!! и пульса больной пунктир! и те, кто… будто бы сам всю ночь за нас нашу жизнь чертил. * * * Непоправима только смерть… "А кто не верит — подлови на живца: всего, мол, не посметь? фигня! — сойдёт и половина…" А треть? А четверть? …И болей от едкой мысли, что попал, у адептов "новых кабелЕй" не отстояв витую пару; что водосчётчики нельзя теперь из труб изъять обратно; что все адаптеры (неся прогресс) работают отвратно; что ты повёлся на тариф какой-то выгодный (по слухам)… что — ложь с улыбкой повторив — как распоследнему ослу, хам тебе всё впарил, извини. …Ну да, и мёртвого проймёт он: коаксиальной той фигни такие залежи, что… мёдом не кажется житьё-бытьё посредникам, когда-то оптом купившим партию её! — гадая, что за остолоп там, в углу медвежьем, заказал… но тот, подумав, отказался (и — да, уехал на вокзал… а кабель — он, увы, остался). …Ещё б немного провести (с невинным видом херувима), и: "Нам опять начнёт везти!"… (А остальное поправимо. ;)) * * * Быть кем-то в Новом Орлеане. Аптекарем, биржевиком, ворюгой баллов на диване, гордящимся, что незнаком с сомнениями и тревогой… гориллой возле входа в бар… держателем дыры убогой: «уютных комнат "Высший балл"»… Столбы облупленные… стены, что помнят первую волну! …Внезапно — тёрки мимо темы, мол, не гони, пятак вомну! — тут не поймут, на вид усталы от как бы гнёта тяжких лет (но: "Джеманём на две гитары?" — "А, кстати… почему б и нет!")… Нет-нет, не то… Кем там ни стал бы — топорно, словно манекен, ты воплощаешь только штампы! …Там идеально быть — НИКЕМ. Никем — купить за восемь сотен убитый додж и… знай гони по карте вверх, упёрт и потен, подальше ото всей фигни. Никем — очнуться спозаранок в кювете, мрачном и сыром. На шее — пара мелких ранок, в уме — и молния, и гром, и — ноль какой-либо конкретики: чё кАк… за деньги? по любви?.. Плюс — бах, инструкция в конвертике: в Москву, мол, пулей, ТАМ живи! …Тень песни о дороге дальней, цыганке с картами… Мотив — откуда? Всё покрыто тайной (тотальной, точно)… Заплатив за газолин — как гений сыска, летишь, разнюхивая… чтоб нырнуть на баржу в Сан-Франциско… Опомниться в Марселе: "Стоп!". …Окрестности Степанакерта… Тирасполь… Гагра… Васюки… Хотелось быть… хоть как-то, кем-то… Да, меа кульпа. Снег, секи. Вокруг ни пса, ни птицы… кроме былинки — в центре всех потерь! И вкус во рту… И жажда крови. И — непонятки, что теперь. * * * Не курочка, но все же рЯба — она гуляла по Москве, ребёнок немки и араба, с ножом, укрытым в рукаве: искала суженого (квотам не доверяя ни на грош) и вдруг увидела: да вот он! — совсем как выросший Гаврош, такой вот юный В. Ульянов; над томом Герцена размяк на лавочке — не видя пьяных… с усмешкой, этакий хомяк. …Что в будущем? Конвейер ЗИЛа? "Но он не робот! Человек!" — воскликнула… и нож вонзила. Чтоб не состарился вовек. Чтоб — как болезнь (и в самой острой, тяжёлой форме!) — жизнь ушла с почти не тронутого оспой его прекрасного чела. Чтоб не распалась цепь на звенья! Чтоб мыслей выключить гундёж! …Остановись уже, мгновенье. Ты не прекрасно, но… сойдёшь. * * * Погода лучше… Сердце-птица щебечет бойко, что твой дрозд: живи, мол! нужно торопиться! — а то настанет время гроз да бурь — дубам беда и соснам, но ты… чем дёргать за чеку — попей хотя бы вон под солнцем на свежем воздухе чайку. …Июньский полдень беспечальный! Полна живого естества, роняет тени в омут чайный неутомимая листва. …В уме — из множества частей шей хоть сто лоскутных одеял, но… чтоб рубин воды чистейшей явь тоже светом оделял! …Природы — разве что внучатый племянничек — не для души, а для людей пиши! Печатай! Пора, серьёзно! Поспеши! А то в ближайшее же время придёт писец, суров и дик, "О, жребий! — рявкнет. — Ожирели!" — и грянет вольнице кирдык. Серьёзно, авторы, спешите издать написанное вы! А то уж тонет в вязком шите трепещущая рябь листвы. (И уж не грусть, а так, печальку сулит уму дорога вех, когда с пути сбивает чайку и чайка никнет. Осовев.) Печатай, милая (и милый), любую хрень! …Пора постичь: за каждой внутренней пальмирой тенями брезжат муть и дичь. …Ну что, достаточно согрелись ещё живые?.. хлюп и шмыг? Так выгрызай из чувства ересь! не спи! не жди! упустишь миг! Ни красный на просвет цейлонский, ни зелень изумрудных крон нам не заменят тот неброский как будто… свет? — в орде ворон, по-деловому пыльно-чёрных, а эта… кто она? одна из самых, может быть, никчёмных …обречена? Посвящена. …И солнце — вроде каравая, и воли вычищен сортир, и начеку душа живая, что кто-то мелом начертил… Отлив… Торопится к метрО люд… Погоды — полный небосвод… И… скоро лавочку прикроют. Вот-вот. Осенние листья То тихо, то снова с деревьев летит листва, что месяц назад зеленела беспечным омутом, болит от сюрпризов давления голова, и тянет вернуться: мол, есть ли ещё кто дома там? — любого, кто сдуру для "воздухом подышать" и "в шахматы чисто размяться" наружу выбрался, рискнув от безделья… а ветер-то — как де Сад, скользит по бульвару с улыбкой сатира… ВЫ бы, сэр, не "лондонский денди", а бич и босяк, увы, стараясь угнаться за летом: "Натура дура ли?!" — не прыгали б выше замусоренной головы, а лучше б о дне вашем завтрашнем больше думали. …Весь мир — как театр сатиры… нет, как театр абсурда! Плеваться охота! Не только бичи слюны, никто не жалеет… И листья летят, летят… Реально, как будто запасы и впрямь бесчисленны. Подлёдное Снег… Легче вымолвить, чем наяву представить! — было… И вот он повсюду. И в руслах лон, и на вершинах безжизненных мелей… Таять вроде бы не собирается… Под уклон катится жизнь — еле видная нам из окон (мутны твои полыньи, пелена-река), кажется, только и можно, что, словно окунь, молча стоять тут… и пережидать века. Чудится сон, белый-белый, как лик мороза: резко трещит в жаркой топке пучок щепы и, осмелев, распускаюсь я, словно роза, где-то внутри… словно кот, подобрав шипы. …Много ли, мало ли слов, а картину ту же вижу, проснувшись: безлюдно… Лишь ровный шум вечной реки — и бескрайнее царство стужи. Чувство поникло и бредит едва… Лишь ум мертвенно ясен. Хоть вечность проговорив, мы вряд ли изменимся… Рыбы ведь говорят лишь ради отдыха… Чтоб возникали рифмы, молча вставая над отмелью в ровный ряд. Роза в тебе распустилась… а верить в это — словно рассказывать киске про логарифм… Снег… И река моей улицы — в вихре Света! …Рыбы стоят. Себя к Вечности приговорив.