Саша Чекалов
2009-2011
Транзит
Однажды в загаженном, тёмном вагоне
поймёшь — как дозреешь:
вся жизнь — эпизод бесконечной погони,
период в игре лишь.
…Снуёт проводница впотьмах неустанно, —
белья, мол, не надо ль? —
а я молча пью кипяток из титана.
(…Куда? Хоть в Анадырь!)
И что? Суждено тут без цели и средства
душе изболеться?
Что можно увидеть из окон экспресса
сквозь полосу леса! —
простывшее утро, глядящее робко,
как стынет и след сам…
А сам ты — на месте бегущая тропка
меж лесом и лесом.
Кого мы преследуем? Нам не сказали.
Лишь быстро раздали
дипломы и грамоты всем на вокзале,
значки и медали, —
мол, это, любезные, всё вам авансом, —
догнать теперь суть бы! —
не бойтесь, не будет вокзал волноваться
за общие судьбы.
…И вот нас несёт…
Не навстречу ли бойне?
Соседка, не знаешь?
…Друг дружки держаться нам стоит свободней!
Вот лавка грязна лишь —
единственный минус…
А то ведь могли бы…
Хоть я не сатир, но —
не прочь иногда…
Жаль, умны мы, пугливы —
и… как-то противно…
И всё ж успокоюсь, лишь душу согрев, я:
не битвой, так вахтой.
…За окнами хмуро несутся деревья, —
и лишь на словах твой
решителен бой,
а на деле — покоясь,
пока я не съеду
с ума распоследнего,
смотришь, как поезд
несётся по следу…
08.01.09, г. М
Шапки
…Ну что ж, аргументы слабы и шатки,
беда с интеллектом, зато души
тьма тьмущая… В общем, дымятся шапки,
почти занялись, и… пора тушить.
И так как мы все тут немного воры
(пытаемся выжить за счёт других),
то — к чёрту все праздные разговоры!
Конкретные требуются враги.
…"Кто поджигатель? Кто первый начал?"
(Ведь ты ж понимаешь: "вся жизнь борьба"…)
Да, может быть, сам же и насвинячил:
ну что за сознательность у раба! —
слаба…
Чтобы шкуру свою коровью
сберечь от огня, каждый вынет штык
и ближнего сделает:
надо кровью
залить огонь на кудрях густых.
Но так как все воры,
то очень скоро
начнётся всеобщая тут резня.
…Давай, ради праздничка-то такого —
пожалуйста! эй! забери меня
в какое-нибудь не такое место, —
где новых возможностей целый ряд:
хоть стой ты, хоть падай,
хоть плачь, хоть смейся…
где шапочки попусту не горят, —
на край! —
без разницы, юг или север там!
…Уже видит око! — да зуб неймёт:
как в том анекдоте, где делают сеялку,
а всё получается пулемёт.
…Уже будто видишь их! ну же, вот они, —
возможности честным и чистым стать! —
но вновь оборачиваются рвотными
массами верность и чистота.
…Уже показалось, нашёл себе бога
получше (враньё, что любовь слепа!)…
Нет, снова горит на тебе бейсболка
(бандана/тиара/чалма/кипá) —
и чувства поджаренные дымятся:
"Ах, как это так!
Куд-кудах-тах-тах!" —
и честность наращивает мясо
на чисто отхожих своих мечтах.
Не знаю, что делать…
Наверно, надобно
начать с себя, что ли? —
"Исполать,
тебе, добрый молодец!"…
Аду — адово,
и коль запылали — давай пылать.
Гори, где горишь,
но других не трогай, —
вот это по-честному! по-людски!
…Уже и метровы химер микробы…
и — огнеупорны твои мозги.
03.02.09, г. М
Полувальс
Полусвет. Полумрак. Полудам
осторожнейшие полуштурмы.
Полукафедры-полукотурны,
и — несётся снежок по следам.
И полозья, и смех, — и едва
Валтасарова светится надпись.
В граммофонной воронке — телячий анапест,
уютные полуслова.
Ни матросов пока не видать,
ни бандитов в парчовых обмотках, —
и написана на конских мордах
то истерика, то благодать.
…Ещё есть целый миг до звонка —
и гроза ещё в грёзовом гриме.
И царит, и витает в распахнутом Риме
двусмысленность и недоска…
04.02.09, г. М
Малыш
…Полтретьего ночи…
Уснуть удаётся быстро ль?
Бывает. Но вскоре проснёшься — едва посмев:
порою собака завоет, а то вдруг — ударит выстрел…
Но самое страшное — радостный детский смех:
в полтретьего ночи, ага.
…Просто вновь не там ты
проснулся нечаянно… или же — не тогда…
А может быть — это начало конца: мутанты
уже постепенно захватывают города.
…И там, и тогда, — без сомнения:
в зоне риска —
в потретьего ночи.
…Лежишь, не дыша, и ждёшь:
а вдруг этот смех неожиданный повторится!
(Тогда уж, должно быть, не скоро в себя придёшь…)
И он повторяется: детский! обыкновенный! —
счастливый такой, беззаботный…
Беда! Кошмар!
Какие ещё семена неизвестной скверны
наш мир на конец себе сдуру опять поймал?!
…Лежишь не дыша ты: а вдруг засмеётся снова! —
тогда окончательно можешь сойти с ума
от этого, как его… что у них там… ночного…
Тем более, что за окном-то сейчас зима!
…Ведь как колокольчик! — а резче пилы-ножовки
по нервам тот смех подирает…
Ну, ты представь:
гуляет дитя, отмораживая ножонки…
и — всё остаётся опять на своих местах.
И плачешь от жалости к этому… кто там? зомби? —
ну, значит, к нему.
…И под утро — устав уже! —
ты всё ж отрубаешься:
в тихой, уютной зоне…
И воздух снаружи — становится чуть свежей…
08.02.09, г. М
Праздник
"…Да, порою готов просветлённым считать мудрецом
человека, который лишь вовремя скажет: "Расслабься!" —
если он улыбнётся при этом, не дрогнув лицом, —
то есть, если сыграет спокойствие первоклассно.
Но ведь сам понимаю: он просто в гримёрке отёр
перед этим испарину… лобик припудрил умело…
а внутри у бедняги — такой же бурлящий котёл,
как у всех нас… И мера страстей его — полная мера.
…Лучше б им не встречаться, пожалуй, таким мудрецам! —
вмиг раскусят друг друга, — и рухнет плотина обмана,
да река горькой истины хлынет… а знаю и сам:
если дрогнул хоть кто-то — проигрывает вся команда…
Вывод? Вывод напрашивается (не так уж и нов):
если двое мужчин друг на друга не катят бочку —
то, скорее всего, друг у друга они из-под ног
откровенностью глупой своей выбивают почву.
Но разумная альтернатива-то есть, — смотри:
повзрослев, мужики разбегаются… каждый ищет
ту, что экстраполирует всё, что кипит внутри,
на мужского мирка бестолковое толковище.
Так — мужчинам не смочь… Даже если отрезать хер!
даже если какой-нибудь гипоталамус прижечь нам! —
всё равно не дано так о милой болтать чепухе
рядовому мужчине, как может любая из женщин.
…Если ляжет так фишка — убьёт! но зато и простит! —
а не будет нелепо болтаться на принципа рее.
Потому что всегда и во всём ей поможет инстинкт,
а инстинкт — он мужского ума, по-любому, мудрее."
…
А пока по инерции гнал я всю эту пургу —
облака закрутились над нами, как сливки в чане.
…Мы лежим, опрокинутые, в небольшом стогу.
Ни учительниц первых тут нету, ни их замечаний.
…Просто тихо лежим. Оба голые. Слева — ты,
справа — я. Не пойму, кстати, кто, почему и где я.
В небе — круговорот охерительной красоты.
Облака — разбегаются:
тая,
дробясь,
редея…
В общем, славно потрахались. Хочется жрать теперь —
и курить… Впрочем, я ведь уже не курю два года.
…Полежи тут, тунгуска, — смотается друг степей
в направлении розового, как зевок, восхода:
был какой-то фастфуд там, я помню… Обильный снэк —
вот что нужно сейчас изнурённым любовью заям!
…Вечереет. Не первый, но и не последний снег
тупо падает тута… и, кажется, мы замерзаем.
08.03.09, г. М
Тепло
Сквозь крышу ветхую на печь
водица не могла не течь —
поскольку в поисках тепла
она всегда текла.
И — в поисках тепла она
была в желаниях вольна:
найдя тепло, уснуть над ним
(имеем — не храним).
Но печь остыла — и тепло
сквозь пальцы брёвнышек ушло.
И быстро высохла вода.
И выросла беда.
Спишь на полатях ты. Блины
давно гостями сочтены.
Селёдочною головой
глядит Огонь живой.
И стены жрёт, и крышу жжёт, —
сосредоточен, юн и жёлт.
По горнице струится пар.
…Ты слишком много спал.
09.03.09, г. М
* * *
Ленив по-рабски да лукав,
ты едешь. Гроб больших размеров
качается в чужих руках —
столь робких, сколь и неумелых.
…На остановке — погляди! —
опять гуртом зашли курсанты;
куда везёт их командир —
догадываешься и сам ты…
И — едешь, едешь: не домой,
в мир нескончаемых волынок,
а на подаренный самой
судьбой тебе радиорынок —
где людям технику несут
отъевшиеся прометеи,
где и на "нет" найдётся суд…
Ты едешь покупать гантели.
Всё пасмурно, — и дремлет он,
удав, которому ты имя
уже надыбал: Легион, —
гордясь познаньями своими.
…Ах, что нам делать! — несть числа
ему, такому, — и души несть!
И меркнет перед ликом Зла
скупая кроличья решимость.
…"Переканил?" — конечно, да.
И разговор — не телефонный…
И всё уходят поезда
во мрак с Савёловской платформы:
туда, где Зло ещё в степи
не уготовало мне ямку.
…И чей-то голос вместо "спи"
советует: "Купи киянку!"…
Купил. Ну, всё, — теперь домой:
туда, где ужасы и порно,
туда, где холодно зимой,
но… удивительно спокойно.
Клубится над Москвою смог,
но — не тревожься так, любезный:
есть на любой двери замок…
И зáмок есть — над каждой бездной.
10.03.09, г. М
Гунны
…Перед иконкою Пушкина — есть лампада,
в кране — вода, в холодильнике — колбаса…
Это, увы, не спасёт от земного ада,
но обещает приемлемые небеса;
ну, а пока — папка хавку приносит в клюве,
мамке же — тоже клюв, не чтоб щёлкать, дан…
"Слушай, жена, — почему они нас не любят!" —
"Кто их поймёт… Не собрать ли уже чемодан?"…
Не собираем… Откройся, сезам-кавычка:
люди ведь — тоже богатство!
И вот тунгус
взял и приехал. А с ним — и его калмычка.
Чтоб научиться какому-нибудь из искусств.
Что ж. Научили их дворик мести московский,
снег убирать, наводить на заборы лоск, —
много чему… Равнодушен открытый космос.
Глиняны ноги, — и пачкает пол колосс…
Местным живётся несладко и гадко тоже, —
мы ж понимаем!.. Все ждут золотых карет,
принцев с хрустальными туфельками… и что же! —
всюду кишит понаехавший конкурент.
Но ведь и вы нас поймите! — у вас столица,
аура избранности… санузлы… вода…
Право же, как вы не можете одуплиться:
издалека — притягательны города!
…Ладно. Зато у вас был Алексан-Сергеич, —
он нас любил, это главное… Но, пока
от остальных ты допросишься — офигеешь!
…Ладно. На небе — весенние облака:
розовые… Желтоватым облит периметр…
Новости смотрим. Молчим… И болеет сын…
Кто его знает, как вражеский город примет!
…Принял сосед вон, — горланит…
а мы всё ссым.
Впрочем, нас можно понять, — не согласны?
…Правда?!
Ой, как мы рады, что вы понимаете нас!
…Мы ещё, видимо, встретимся неоднократно…
У-упс, осторожно! —
ступенька…
порог…
стена-с…
Не ушибитесь!.. Испачкалась, жаль, шубейка…
Чаю попейте — в кругу небольшой семьи…
Знаем, вам Голос нашёптывает: "Убей-ка!" —
не убивайте, пожалуйста!
Мы — свои!
Молимся Пушкину — так же, как вы, — поверьте!
Кушаем водку!
И даже едим свиней!
Так же, как вас, отделяет нас жизнь от смерти!
И… с каждым днём всё бесстрастнее и синей
личико нашего сына… Назвали Сашей…
Кто его знает, кем станет он тут… Дерзим?
Кто без греха!
…Не уйдёт уже мавр — бросавший
смёрзшийся снег на обочину ваших зим.
13.03.09, г. М
Лазарь
Некоторые утверждают, что жалость —
вещь унизительная…
Что сказать…
Страсти желаете? Разбежались!
…Страсть —
та возникла б лет семь назад
и… прогорела бы вмиг!
…Представитель
нашей компании шепчет: "Дядь!
Жалость — эмпатия в чистом виде!
Из жалости можно и жизнь отдать!"…
Обжёгшись на водке — на книги дуем, —
там, мол, написано: жалость — кал.
…Хрен с ним…
Ступай выступать в свой "Doolin'" —
там и обрящешь, чего искал:
девушку — этакого кавая!
…Ладно… Пора прекращать стихи:
плющит энтропия языковая
плюс — кукарекают петухи.
…Лазарю трудно. Ему — ползти вон
боязно, люди, — не то, что идти!
Лазарь — ни разу не альтернативен!
не позитивен! не конструкти…
Ой, я пошёл: там клубятся леди, —
дай приглашу, что ли… Слушай, Ледь,
как ты нащот прогуляться к Лебедю?
…Лазарь? Его остаётся жалеть, —
только кому вот!
…Такой падаван щас
не нужен, как сказано в "Кин-Дза-Дзе".
С маленькой помощью подавальщиц
охранник выводит его к стезе;
в окоченевшую пхает спину;
дверь позади прикрывает…
Рысь,
будто захававшая атропину,
снова выходит на эту тропину!
А ведь… не можешь жалеть — не берись!
…Дверь закрывается… Всё горбатей
выглядит вылепленный Булат…
Жалко аскающих на Арбате,
жалко поющих на нём не в лад…
ибо любить их — себе дороже.
…Ты приглядись: ни добра, ни тепла
не вызывают их хитрые рожи!
…Вечер… Пеняем на зеркала…
14.03.09, г. М
Наш реквием
Не плачь, — ещё довольно рано.
Шуршат обои над тобой,
как серая спина варана,
приятной сухостью рябой.
Да, рассвело. Надежды тают, —
сиди покойно. Жуй. Молчи.
Листву опять не залатают
косые длинные лучи.
И всё останется, как было:
листва, лучи и провода.
А что и как тебя убило,
ты не узнаешь никогда.
Останешься гадать: а где же…
и скалиться на тот плакат,
где Саваоф на ручках держит
передовичку Мамлакат.
А где же будущее наше —
без боли, голода и мглы?
Нет ничего, — лишь солнце машет
лучом Останкинской иглы.
Но всё напрасно: юный ветер
давно все нити растерял.
И только мы за всё в ответе, —
искромсанный материал.
От командоров-коммунаров
остался аромат борща
из коридоров коммуналок —
и аккуратные моща
последних правильных соседей.
Сиди на кухне. Пей коньяк.
Сейчас появится спаситель:
седой какой-нибудь свояк.
И принесёт с собой капустки.
И водочки, — а как же!.. Нееет,
тебя он больше не отпустит
в отдельный этот кабинет…
Ему ты скажешь всё без пытки —
а просто вследствие… как-как?
"серотониновой подпитки"?
Пожалуй… Всё в твоих руках…
Все беды и победы мира.
Все знания и все мечты.
Ещё вчера тебя штормило,
но вот угомонился ты —
и, благостный, сидишь… исчадий
не замечая, как в бреду…
и — лучше мир, чем в тысяча де-
вятьсот тринадцатом году!!
16.06.09, г. М
Затемнение
Вещи вблизи — не такие, какими казалися издали.
Девушки милые в нудных и злых превращаются жён.
Ну, а стихи — в докладные записки, которые изданы
в пику завистникам десятитысячным тиражом.
…Сдуру казавшийся крайне приятным на ощупь ствол дерева
вдруг обернулся холодной и мокрой опорою ЛЭП.
Водоросли пышный локон, когда наблюдал ты в воде его,
чуден был, но — вот он вытащен, и…
Лучше бы мальчик ослеп! —
чем изучать волшебство, помещённое в плошки и баночки
и безмятежно оставленное умирать и вонять;
чем так уродовать нежный рисунок на крыльях у бабочки
в честных попытках, копируя все эти знаки, понять,
что ни живая душа под бесчувственным скальпелем разума
не выживает, ни даже простая дурная мечта.
…Собственно, яркость затем и растёт, чтобы слепли не сразу мы!
(И — под воздействием этой беды всё меняет цвета.)
17.06.09, г. М
* * *
На лестнице — слышны шаги…
На кухне — булькает, кипя,
супец из бройлерной ноги,
вконец заждавшийся тебя.
Ты — по ступенькам сумки прёшь, —
сестра и дочь, жена и мать…
И — безнадёжно сжата рожь,
в которой, если ты не врёшь,
он пробовал тебя поймать:
тот мальчик, милый тот божок,
мускулатурой гордый пупс,
который позже всё и сжёг
в огне неистовств и беспутств;
который всё и раздавил —
и равномерно так разгрёб
при помощи катка и вил, —
невинный юный хлебороб
(деталей я не уловил)…
И вот теперь — ты прёшь наверх их:
весь этот груз, весь этот транс, —
сосредоточившись на вехах
пустынных кафельных пространств.
По стенам кровь… Зато — внутри я
давно готовлю стол и кров.
И — отступает истерия
пред океаном жалких крох…
17.06.09, г. М
Затишье
Этна, милая! Твой Везувий,
твой, фактически, визави,
от публичных устал безумий,
от напыщенной нелюбви,
от обязывающих ко многому
мощных потенциалов, от
непоняток — какое говно кому
причитается как бы… Вот.
…Там — танцуют всю ночь с волками,
тут — руками берут мечту…
Эй, вы всё ж таки на вулкане, —
соблюдайте хоть чистоту!
…Нет, и сам я все эти жалобы
не люблю, — но, по ходу, вам
уважение не помешало бы…
…Не прислушиваются к словам.
Лишь к утробному бормотанию
Наших полных огнём утроб.
…Обручами легли на талию
серпантины дорог-ветров
(это для красоты добавлено:
чтоб натуралистичность строф
компенсировать)…
Словно вафли, но —
несъедобны следы катастроф.
Много крови, ошмётков мяса;
много вони горящих шин;
много поводов не меняться:
не расти — чтоб не стать большим!
Потому что… ну, став большими,
став любовниками, как мы,
вы поедете на машине —
только пыль полетит с кормы! —
и убьётесь.
…Однако ж — поздно…
Утомительно для меня
расточаемое как-то постно
покровительство этого дня —
как и страстный минувшей ночи пси-
хологический вампиризм, —
мол, к вопросу об одиночестве:
ты, вулкаш, чересчур капризен!
…Серпантины лежат, как путы,
на покатых твоих плечах.
Пляшут с овцами лилипуты —
с чисто волчьим огнём в очах.
…И сидишь перед кофе с вафлями
ты напротив меня в бистро.
Когти прячет, нас изорвав ими,
века чёрное серебро.
21.06.09, г. М
Прачечная
…Я бы и рад побыстрее закончить, но —
слишком уж трудно отстирывается пятно.
Слишком токсичен (и боль вызывает шок…
плюс эти язвы…) мне выданный порошок.
Плюс этот странный инструктор: один, в степи —
мне доверительно шепчет: "Пора, терпи!" —
рот разевает, как выловленный ротан,
и повторяет: "Давай, потерпи, братан!
Наши уже собираются нас менять, —
просто сейчас нету времени объяснять, —
но, вообще-то, мы делаем это, брат,
не для каких-то там денег! не для наград!
Сам, по идее, уж должен бы понимать, —
этому ведь, по идее, учила мать:
родина требует — сын выполняет, так?
…Не понимает, бывает, — но прёт, как танк!
Тут ведь у нас, понимаешь — передний край!
Так что, братуха — пожалуйста! ты стирай!
Я понимаю, — и больно, и тяжело,
но… ведь не дремлет вокруг мировое зло!
Пятнышко если увидят — подымут хай!
Так что — не надо, парниша, не затихай!
Наоборот — посильнее! пошибче три!
…Вот и посмотрим мы — что у тебя внутри:
потенциал героический или кал!
…Нет, ты пойми: нужно, чтобы он не отыскал, —
критик придирчивый, — ни одного пятна!
("Можно взглянуть на бельё? Разрешите?" —
"Н-на…")
Главное, чтоб он нас за руку не поймал!
…Ну, ничего… Счёт мы спрячем, а налик — мал:
спишется на представительские разво…
Не… По-любому, похоже на воровство…"
Собственно, Воле-то — в тягость такой аврал…
Я без аврала б не медленнее стирал,
а — и чуть чище, пожалуй, и чуть быстрей.
…Ты-то хоть, Разум, случайно не отсырей!
Нервно инструктор поглядывает на часы…
В жерло кусочки любительской колбасы
нежно суёт мне, — помят, изнурён, небрит…
и — говорит, говорит, говорит, говорит…
27.06.09, г. М
Ласточка
Комочек глины ласточка берёт,
несёт, а там — чего только не вышло,
пока несёт… Вот: выстроил домишко,
впустил кота… Потом и огород,
глядишь, разбил… И старая покрышка —
заместо клумбы… Оглядись, урод! —
повсюду мгла нахохленной вселенной,
и крыльев хлоп, и отблеск чьих-то лун,
и… воткнутый в седой чурбак колун…
И всё это — на том комочке глины.
Где ночь течёт базарною былиной,
а божество — таится, как Гарун…
И — чем вы тут теперь ни занимайтесь,
уж не отыщет ласточка гнезда:
его стихия из-под кровли вымела,
не причинив иллюзии вреда.
И мир — богат. И время — вроде вымпела…
Плюс мама — Фрейндлих…
папа — Адомайтис,
а бога пусть играет Морган Фри…
Ой, кажется, сердечко прихватило!
…Над новою верандою светило
с экономичной лампою внутри
мигнуло вдруг — и время, как Аттила,
кровавые пускает пузыри.
Ведь ласточка бросать не может вечно
кривую тень на скатерть пыльной площади!
…А на комке — уже пасутся лошади,
и продаётся техника в комке
и тряпки…
И прервать бесчеловечно
всё это чудо с вишнями в кульке
и с бантиками… и с ногами в цыпках…
И рифма! рифма просится "минет"!
Вернее — "звон монет"…
Не всё ж посверкивать
богам из темноты, — пора и человеку ведь
учиться, блин, на собственных ошибках!
Но… человека-то как раз и нет.
07.07.09, г. М
Кризис
Нас стало как-то слишком много —
умельцев, пишущих стихи.
…Ну да, у всех "своя дорога"! —
и всюду конники, лихи! —
и каждый — типа, команданте
(а разобраться — так дебил),
хотя ещё бессмертный Данте
за это Пушкина убил.
Такой вот, понимаешь, казус!
…"При чём тут конники? Абсурд!"…
Но ведь "пегасники" — не скажешь.
…Стада литературных судр —
то славы, то реальной манны
взыскующие без стыда! —
пытаются пролезть в брахманы…
но — страшно узок путь туда.
Воистину! Скорее танкер
пройдёт по Яузе-реке!
скорее оживут останки —
иль новый палец на руке
взамен отрубленного вскочит,
чем судру примете в союз!
(Да он и сам уже не хочет,
но — важен принцип!)
…Расстаюсь,
увы, с иллюзиями поздно…
Потратил только время зря!
И вот — брахманами опознан
как судра…
Им до фонаря
(до улицы и до аптеки),
реализуюсь ли теперь, —
птенец наскучившей потехи!
гнилой певец своих потерь!
Хоть тыщу лет стихами пачкай,
хоть тыщу ты их напиши —
что дальше!
…Пусть горят всей пачкой —
сбегаться на пожар души
зеваки не спешат: приелось.
Уж больно много нас!
…И вот —
как аскерша, подходит зрелость…
и — львом урчит её живот.
…Какая может быть у взрослых
свобода творчества — когда
в преддверии ночей морозных
в дому кончается еда!
…Пора к метро — объявы кеить:
жить без копья не в силах я!
…Ну да, "нет правды на земле" ведь…
И — басен нет для соловья.
16.08.09, г. М
На дне моря
У меня не выходит совсем ничего.
Разучился я пользоваться бечевой.
Но зато — тут чудесный такой вечерок! —
и потрескивает бубенец вечевой,
остывая в конце напряжённого дня, —
и, расслабленно расфокусировав рты,
мы застыли на заднем крыльце у меня:
слева я, завтра ты, посредине — цветы,
эталон красоты…
Между нами — рассвет:
море флоксов оранжевых и хризантем.
Прочь и наискось тучи ползут на совет,
обтекая лениво наш хрупкий тандем.
Справа — ты вон сидишь, я же — позавчера.
…Море высохло, и вместо кожи — кора.
Но — жужжит бубенец, словно в жиже пчела,
заглянувшая в мёдные лжезеркала.
24.08.09, г. М
Креативность
Интересная всё-таки вещь марафон:
не поймёшь, начинать его — стоит ли свеч! —
но зато может длиться (и это закон),
сколько хочешь… Способен ли кончиться он?
Как сказать… Вероятностная это вещь…
Вот, казалось бы, всё! ты не можешь уже! —
и пружина готова сломаться внутри,
а вот р-раз! — и находишь там что-то, в душе,
и — волной результаты бегут, как драже,
вниз по лестницам мраморным, — эй, посмотри!
И — высовываются растерянных харь
прямо гроздья из всех этих люкс-номеров, —
и портье подымает бессмысленный хай, —
мол, у нас не бордель! мол, давай утихай! —
и… украдкой за пазуху прячет улов…
Мне не жалко: добра-то — хватает на всех
до тех пор, пока прёт и приносят плоды
впечатления — дружно на душу насев…
и софизмами всходит гипотез посев,
и… срывается рыбка, сверкая, с уды…
Все сюды! — я ору, — и сметает толпой
и меня, и тебя… и его свояка,
и её старикана… Но нас-то с тобой
скоро выбросит на берег пенный прибой —
там, возможно, где в море впадает река…
А они-то — остались: зализывать ше-
роховатости всякие, сглаживать рябь —
и украдкой заглядывать: что, мол, в душе
приберёг для нас, милый?.. А ну-ка… Туше!
Глянь: ломается!.. Грабь его, милые! Грабь!
…Не ломался бы я — да натура моя
к драматичным порой тяготеет ходам:
махабхáрат побольше бы — без рамаян!
разных адовых эдд!.. Пусть бегут травоя-
дные от треволнений — помчусь по следам!
и — кому-нибудь в холку вцеплюсь!
…Или нет.
Лучше просто, догнав, поболтать по душам.
Рассказать про тропинки далёких планет,
про борьбу — и про бочки старинных монет…
"Что ты в этом во всём понимаешь, ушан!" —
отвернётся к стене и обнимет свою
монолитную тьму на ходу паровом…
И приснится ему, что споткнётся в бою! —
и с размаху на родину ляжет свою…
а она оттолкнёт его, как поролон.
…"Эй! Соседи!" — сидят на тюках и узлах.
Колупнёшь их новинки — там Тютчев да Фет.
А они всё смакуют "not war" и "make love";
познаются в беде, в ерунде и в делах
и — как хищники, рыщут: коньков оседлав!
…Подбирая последние звёзды конфет…
20.10.09, г. М
Эпидемия
…Всё пишешь? Но как описать, писатель,
автобус — набитый опять людьми!
И кто-то сиреной пугает сзади:
"А ну, пропусти-ка! правей возьми!"…
Все стёкла залеплены тьмой, как кашей.
Заглохнет внезапно старик-мотор —
и вот тишина… только — кашель!
кашель! —
мучительный, как и любой повтор.
Как руки, сдвигающие стаканы —
не в тысячный, так в пятисотый раз!
Как автомобильчиков тараканы.
…Как одурь и зной отпускных террас —
и мухи, и море. (И галька, падла,
насилует мягкий скелет ступни.)
"…Что, отдых от ада?
Каков же сам ад-то?!"
Таков же.
(И жаловаться — ни-ни…)
Давай, опиши нашу жизнь!
…Меня не
разжалобить видом калек-детей!
Но вот подмигнула шаха огнями —
и я уже хныкаю без затей
при мысли о том, что — такие роли-с
достались, и аллес! капут! — живи…
И что?.. И за это вот мы боролись:
за слякоть, и пробки, и гнусь ти-ви?!
…Достали все всхлипывания, конечно,
но — как же изыскивать позитив,
когда темнота за окном кромешна
и едем — на тормозах спустив
всё сущую слякоть досужей хрени,
весь этот безумно тупой спектакль! —
и ад нескончаемых повторений
пленяет… не знаю… как ос янтарь.
…А курица — чувствует себя птицей
и верит, что жизнь — это пьеса и
пока — было несколько репетиций,
но дальше — премьера! — где все свои
допущены будут к ноге, к колену,
а если брать шире — то в город Сад.
И ужас неведом души полену!
Ведь пешка — не может идти назад.
…То белое поле (и в нём — лишь ветер),
то чёрное поле (и в нём — грачи)…
И мы тут, в салоне — за всё в ответе, —
своим же фантазиям палачи.
…Надеялся? Шиш тебе!.. И в степи шиш,
и в чаще… и в городе луж и жиж…
(И — грипп, разумеется.)
…Что ты пишешь!
Ты болен. Я вижу, — ты весь дрожишь…
04.11.09, г. М
Светлый путь
Этот путь до тебя вереницы людей повторяли.
…Снова полностью скрыта под снегом пустынная стрит,
но идёшь ты — по ней: под тускнеющими фонарями,
невзирая на то, что пространство следами пестрит!
что расчерчено множеством узких, но явственных тропок! —
так и хочется ринуться вбок! поперёк! — разъяснив
хоть себе самому: мол, должно быть, не так уж и робок,
раз умеешь себя ты заставить! и — выбрать из них!
…Но и снег продолжает идти. По чуть-чуть, еле-еле
заметая иные возможности… Так что — скорей,
чтоб тебя не засыпало — выбери то, что светлее,
под надзором поставленных тут над тобой фонарей.
Потому что левее, правее — зияние мрака:
словно вечно голодного страха распахнутый рот.
Лишь дурак туда сунется, так ведь? — но ты не дурак, а…
как бы выразиться поточнее-то… наоборот.
22.01.10, г. М
Многоходовая комбинация
Когда поставить больше некого
(а за игру ведь мы горой!) —
находится истёртый (эк его…)
до боли знаковый герой.
Да, он устал! И — всё сказал уже
(вот потому-то и кривит
лицо страдальчески)… но — залежи
к метле взывают: неликвид…
И… новая метла — раз вынули —
выходит на манеж… Сильна…
(Зря, кстати, ржёте: это вы нули,
а наш герой — величина!)
"Да мы и сами в те старания
впряжёмся! — ты лишь обреки
нас на успех — как было ранее:
уж больно ставки высоки!"
…Нет. Ни полиция, ни армия
(ни бог, ни царь и ни абрек)
ему не в помощь… Дело авгия —
не триумфатором на брег
чего-то выходить и пыжиться,
а — разгребать!
…Метлой? Уволь,
лопатой бы: застыла жижица…
Совковой? Лучше штыковой:
в штыки — всё примут.
…Да: с усмешкою,
но — примут:
чтоб не огрести
сапёрной…
А герой — уж пешкою
очнётся: в чьей-нибудь горсти…
17.10.10, г. М
Дембель
…Сердобольная женщина резала палтуса,
с состраданием глядя на мой аксельбант,
но когда же понтами щенок поступался-то! —
"я же дембель! и точка!"…
И Кремль, и Арбат,
и другие приметы Москвы приближались;
в небесах ли, в ушах ли — гудели хоры:
я нажрался в купе, чуя женскую жалость.
Возвращаясь обратно в Москву с Архары.
…Подходило к концу годуновское регентство
(ах, пардон, горбачёвское) — впрочем, легка
и тогда на помине, милиция региться
не спешила ещё заставлять чужака.
И на площади Ленина можно орлом было
просидеть хоть весь день, продавая свой хлам, —
и с успехом вмещала смурная Соломбала
всех желающих ездить сюда "по делам"…
Впрочем, что вспоминать эту музыку заново:
девяностых зарю, социальную дурь,
гарнизон на отшибе, в начале Русанова —
да Скорпов с этим "Ветром" их!
…Дуй себе, дуй
с переменным успехом…
Пой песни про братство,
с рук у женщины палтуса ешь… Вот же чёрт! —
а до дому-то я до сих пор не добрался:
он разрушен.
(И некуда встать на учёт.)
27.01.11, г. М
Вечный снег
Снег — метафора света:
на жизни, не тая, лежит —
чтобы жизнь, охладив, уберечь от соблазна распада.
Чтобы был самый дух суеты невозвратно изжит.
(Чтобы трогать — но чтобы не пахло!)
…И снова серп ада —
вкупе с молотом рая — у нас не у дел. Потому
что земля обработке противится, будто литая.
Тектонических сдвигов не ведая, смотрит во тьму
вековая стабильность.
(И даже не пахнет — не тая.)
09.04.11, г. М
Ночью в пустыне
Над победами тех одних,
что не видят иных ни в ком;
над иными, что дым от нив
провожают скупым кивком;
над мельчанием атлантид,
уходящих под талый лёд,
серой тенью мечты летит
одиночества самолёт.
Персонально, заметьте, мой, —
нет, не выданный напрокат…
А закат, окружённый тьмой,
так и просится на плакат!
Необъятнее бед любых
этой ласковой ночи клеть, —
и лечу, обо всём забыв…
И не надо меня жалеть.
20.05.11, г. М
заря новой жизни
всем миром его зачинали, помнишь? —
рассвет этот будущий… ну, и вот:
ребёнку нужна теперь наша помощь!
…ребёнок — в подполье давно живёт.
к услугам его — ассорти отбросов,
они и венчают его труды —
как символ оставшегося от взрослых
конфликта теории и среды.
…ребёнок — давно не ребёнок, верно?
он вырос. теперь это дикий зверь.
ведь — нет жюля верна тут, только скверна
и принципы, выставленные за дверь
подобно изношенным кем-то ботам…
на кой они! есть же костюм, "корвет"…
доверия к силе и славе вотум…
апдейта традиций чужой завет…
тоскует животное — не по власти,
а по неизвестно какой любви.
и — словно дитя, обожает сласти!
…"что, хочется, миленький? ну, лови", —
кидает беспечно слепое время
в утробную пёструю темноту
какой-нибудь новой забавы семя, —
и ловит чудовище налету.
давай же поможем ему, ребята:
убьём! позабыв о любом родстве, —
а что!.. почему же нельзя — любя-то!
…так лучше, чем алчно ловя лаве, —
тем более, всё ведь примерно ясно:
был карточный домик? теперь без карт.
…осталось лишь выбросить наши яства
и — хоть ради лулзов — зачать закат…
25.05.11, г. М
Смерть
Ты боишься старухи? Не сметь! —
нет милее костей её стука…
Боль и вправду страшна,
ну а смерть
это просто отличная штука:
избавляет зашедших в тупик
от нужды обживаться в отбросах!
И — снимаешь ты кучу вопросов,
по газам перед бездной втопив…
А потом миражи… Полюбив их —
не отделаться… Кактусы, шпиц…
Не костей, как ни странно, а спиц
перезвон синкопических сбивок…
Как у всех, скоростной интернет…
Много вязаных сцуко салфеток…
И ты с понтом лежишь на софе так:
смерти ждёшь… а её пока нет.
26.06.11, г. М
Мы
В безоблачном мире пломбиров, пионов,
помпезных вершин, корифеев усатых
мы — нация американских шпионов,
английских шпионов, японских шпионов,
немецких, румынских, болгарских шпионов
(а также вредителей и диверсантов).
Собаки мы бешеные! и уроды
в семье нашей радостной! (И далека же
минута, когда мы на лоне природы
искупим всю мерзость заваренной каши!)
Мы волки, что каши — не ценят (пуста ведь)
и в лес вечно смотрят… Короче, мы нация
отпетых мерзавцев…
поскольку заставить
нас МОЖНО под пытками в этом признаться.
Ничто не меняется. Тают эпохи,
рекой утекает событий мучица…
Во всём мы сознаемся, гады. (И похер
любым корифеям, как это случится.)
В безоблачном мире распилов, юристов,
откатов, экспертов, советов "уймись ты"
мы — кучка фанатиков и террористов
(а прочие — все, как один, экстремисты).
…Включи телевизор, залёгши на койку,
и новости слушай, и — верь их наветам:
всё правда, мы звери. Постольку — поскольку
нас можно
заставить
признаться
и в этом.
Ничто не меняется. Ты не поймёшь, но…
приказано верить! — и верим.
И горд, но —
встревожен судья: нас по-прежнему можно
признаться заставить легко — в чём угодно.
27.06.11, г. М
дрессированный тигр
цирк унёс с отрешённой улицы
трепет полистирола
…белый клоун контрреволюции
ржавый клоун террора
все жонглёры словами пыльными
укротительница страстишек —
их не стало… у нас за спинами —
злые дети.
…растишь, растишь их,
и в итоге — война объявлена:
дремлет искрой в обычном кресле.
нужно это пресечь… но — я ли на
это право имею! — если
вдруг воскресли сомнения прежние
в том, что фокусы это чудо…
тигр — щурит глаза-черешни и
как бы думает: "вон отсюда!"…
28.06.11, г. М
Предчувствие
Мне не нужно ходить на пляжи, чтоб видеть пляжи.
…Отдыхаю-то дома, в тенёчке (ведь не рубля же
в напитавшемся потом холщовом кармане нету) —
и от нечего делать подбрасываю монету
к потолку невысокому ногтем большого пальца.
…А неплохо бы съездить куда-нибудь искупаться…
Неужели истратил все денежки до рубля я!
Ничего, можно дома…
отлично себе представляя,
как везде водяных мотоциклов ревут моторы
(и — пошли эти штампы, заимствования, повторы…);
как становится жарче… а после — опять свежее…
и в ответ на "пошли окупнёмся" летит "уже"… и —
полон берег народу… и кажется, все знакомы!
и — как будто все только что вышли толпой из комы:
озираются, щурятся… прячут глаза от света…
будто знают: остались вопросы их без ответа.
Мне не нужно там быть, что бы всё это видеть ясно:
я и сам ведь не раз отдыхал среди этих мяс, но…
вероятно, количество в качество перешло, и —
стал вот вяленой воблой (висящей на честном слове).
…Лето выдалось жарким. (А будут и жарче скоро.)
И опять эти звуки: базара, игры, хардкора…
И опять эти сцены из жизни (не то, чтоб личной)…
(И — летит по шоссе вороной лимузин опричный…)
Мне не нужно всё знать, чтобы чувствовать: это близко…
Город замер. Как будто известная скандалистка —
перед тем, что уже будет мало назвать скандалом.
…И не нужно мне денежек: "это" у нас задаром…
02.07.11, г. М
пропорциональность
меня всегда высокий уровень комфорта
слегка пугает…
будто хлеб, допустим, синий ем:
ведь неестественно.
…на кой электрофон-то!
сопоставимые с затраченным усилием —
подайте тёплые носки… и миску каши…
и хоть какое-то укрытие (а, вот оно!)…
и — подходящие таблетки: сбавить кашель…
и можно жить!
(поскольку это — заработано.)
а вот какие-то дворцы (с теплом и светом)
не заслужил ввиду инертности и лени я —
и сообщаю своевременно об этом!
(прошу не счесть за элемент сопротивления:
я — исключительно чтоб восторжествовала
родная сила нашей общей справедливости!)
…но пусть немного тянет волей из подвала:
чтоб разговоры эти —
всё же мы МОГЛИ вести.
03.07.11, г. М
Белизна
Летел, дрожал, бежал… Финал.
устал от бега вот —
и, спёкшись, лесом поканал
куда-то в бел город…
а может — даже и туда,
где купол облачный
все оттеняет города…
и боли обручи,
распавшись, падают к ногам.
…Рвануться! вырваться! —
и… забывать московский гам,
допустим, в Ивице.
А жизнь, она ведь дорогá…
И — к родникý пора!
Но выше поиска врага
прозрачность купола.
03.08.11, г. Б
Лесная тропинка
Извини, судьба, что ною,
но и ты ведь тоже… Вот.
…Не лежи передо мною
как разгаданный кроссворд —
а лежи передо мною
как невеста без фаты
(чтоб соседи за стеною
жадно слушали, просты).
Распахнись навстречу… блáжи?
Называй её, как хошь.
Будь доверчивее! глаже! —
ну и я вот… буду вхож
в недра самые, пожалуй:
как хозяин — а не вор!
…Ты тропинка. И пожару
мой подобен произвол…
06.08.11, подъезжая к Короче
Нордическое
На всём лежит налёт отваги
и даже мужества налёт.
И призраки роняют шпаги
и гордо падают на лёд.
И ты, какой-то моложавый
и, вместе с тем, едва живой,
гордишься бывшею державой —
на жизни ране ножевой
сукровицею выступая…
И — много может выдать "и"
ещё фантазия тупая,
но… мне хотелось бы дойти
до той черты, где остаются
лишь пустота и суть вещей…
А для подобного союза
расширить надо б эту щель.
И снова нож беру по-свойски,
"Довыступаешься!" — ворчу…
А жизнь — идёт себе. (В авоське
неся анализы врачу.)
На ней сиротское пальтишко
ботиночки платочек шарф
"ну что ж никак ты не взлетишь-то!" —
шепчу я, часто задышав,
и вот она роняет вещи
и, оторвавшись от земли,
плывёт отважно грёзой вещей
("А потому что довели!!")
на всём лежит налёт рисовки
на всём лежит налёт фигни
…одетый в потные кроссовки —
сую этюд тебе: "взгляни!"
но — понимаю, надоело:
всё сводится к раям, адам,
а между — вновь Адам да Ева.
Ну да, вновь Ева и Адам.
Всей мировой литературой
всей живописью мировой
их не спасти.
(В селе под Тулой
их накрывает с головой…)
И хоть умри, творя тепло, ты! —
всё будет так же, как всегда.
На всём лежат пурги налёты
и ледники… Ну да, ну да.
07.08.11, г. М
Поцелуи
И ветер, ласково по коже
перебегающий, как вор;
и свет, кидающийся в лица,
чтоб очертить потом кайму;
и шорохи, что так похожи
на задушевный разговор…
Всё тянет истово молиться! —
осталось выяснить, кому.
"…Зачем же вера горяча-то,
зачем реакция быстра —
раз одиноки мы настолько,
что даже некого винить!"
…Сидят ребята и девчата
вокруг ревущего костра.
И льётся горькая настойка.
И разговора вьётся нить…
"Всё заставляет думать ровно
и хорошо нас — обо всём!" —
"В итоге — подводя к идее
о важной роли нас самих?" —
"Ну да. Мир очень нездоров, но
его мы всё-таки спасём!" —
"…Чтоб убедиться: нас везде и
всегда используют, сломив…"
Какую путаницу бреда
и смысла жажда создала!
…Сидят детёныши, грызутся
вокруг горящего куста —
мусоля слухи о добре да
прогнозы о победе зла…
Передавая Свет изустно.
(Ага, вот так: из уст — в уста…)
08.08.11, г. М
Рутина
Ночь… И приходится каждый раз нам
слушать оркестр и хмельные крики…
Важное дело — и леди в красном:
две составляющие интриги.
…Покер с отпетыми? Это вредно.
(Ром и сигара? Вот это чище…)
Злачное место — и смутное время.
Две составляющие скучищи.
…Трётся шершаво о берег шлюпка, —
буре придётся за штиль впрягаться…
Супергерой и простая шлюха —
две составляющие оргазма.
…День — не настанет. Настанет утро.
(Будут туманы в низинах стлаться.)
…Делать фигню — рассуждая мудро:
две составляющие коллапса.
Правила эти — не я придумал.
(Что с суки взять! — у неё щенята.)
…Главное, даже решил — уйду, мол! —
а не успел: началась фигня та…
Там Касабланка — а тут Гавана…
Шлюхи — почти не едят (худея).
…Глядь! — наполняется лавой ванна:
полупомпея-полувандея…
Полупотея-полумертвея —
только ты выберешься из-под пепла —
р-раз! — и опять усадили зверя
перед эстрадой: чтоб сердце пело…
Дети, жующие разный мусор…
Тётка у зеркала… Век поганый…
Нервы: "Когда ж они мной займутся!"…
Правда — под утренней амальгамой…
Я не хотел. Но решать — не мне ведь.
("Ну, а кому же!" — "Да вот тебе хоть!")
…Главное — автора не разгневать.
(И — по утрам ежедневно бегать!)
…Пенсия… Выплачены кредиты…
Льготы налоговые… Даже ролекс…
("Хочешь чего-нибудь?" — "А иди ты!")
…И — непонятно, за что боролись.
08.08.11, г. М
Настольный хоккей
Зашёл однажды генерал
("Бурбон со льдом!" — "Окей")
в кабак —
и девушку увидал,
играющую в хоккей.
Ну всем была девушка хороша,
а генерал устал
искать… и пала его душа,
как город, велик и стар.
…Хоккей настольный — для детей,
но каждый день старик
играл — всё истовей и лютей,
чтоб юный видеть лик.
Она же — ходила туда всегда
(приёмчик отнюдь не нов),
чтоб не причинил ей никто вреда,
в компании пацанов.
Кто младший брат, кто друг его,
для каждого ты свой…
Чтоб не разрушить волшебство —
со всеми играть изволь!
Мучача же — то допустив зевок,
то шуточку отпустив,
листает прошлогодний "Вог",
фальшиво свистя мотив…
Наш генерал — ну что с того,
что раньше не играл! —
гляди, как научился, во! —
на то он и генерал…
А мальчики, те льнут к нему, —
мол, дедушка, сыграй, —
ему уж и девушка ни к чему.
…Таков и есть он — рай:
то ветра влажного порыв,
то — гости в дверь… и гвалт
азартных первых и вторых
под лампочкой в сорок ватт…
Яви, красотка, юный лик
иному кобелю,
пока мой проигрыш невелик!
пока я тебя — люблю!
пока детишки нежно льнут
(такой уж у них инстинкт),
пока беспечен бег минут…
И бог любви простит.
16.10.11, г. М
автомат
мир — это кул, а война — это кал,
так говорил нам один аксакал,
мимо ушей пропуская весь мат
чистя размеренно свой автомат
люди сидели и ели омлет
пара подростков пятнадцати лет
стайка старушек, у стойки ковбой
и графоман, поглощённый собой
плыл запах кофе — и утро цвело
…у аксакала — ладонь, как весло
так не упрямься же, глупая сталь:
делайся чище! (а ржавчина — тай!)
скоро всё сдвинется с точки немой
засобираются дамы домой
рухнет поэт, как бутылка вина —
значит, себя изжила тишина
встав (и скривившись от боли в груди)
скажет ковбой старику: "Отойди!"
и — нарушая порядок вещей —
сунет медяк в автоматную щель…
08.11.11, г. М
Ветерок
…То ли где весной пахнуло,
то ли нет ещё пока…
Каши — четверть черпака.
Я над ней застыл понуро:
да уж… осень — не апрель.
…Снег лежит бельём опрелым…
"А чего бы в ноябре вам
тут хотелось!"… В ноябре ль?
Разве ж только в нём, болезном!
…Снова слёзы как бы льём:
порастает всё быльём.
…Нет, пора обратно в лес нам:
очевидно, мон ами,
быть людьми — такая жертва,
что… не стоит боль прожекта.
Сколько волка ни корми.
14.11.11, г. М